История сухого и «сырого» закона: от запрета к государственной монополии на водку (1920–1985)

сегодня в 19:46

5

0

Главный редактор

История

Вступление

Сто лет назад — в условиях послереволюционной разрухи и острой необходимости бюджетных доходов — советское руководство приняло принципиальное решение: государственная монополия на производство и продажу крепкого алкоголя станет одним из инструментов пополнения казны и стабилизации экономики. Этот шаг, инициированный Иосифом Сталиным и формально оформленный в 1923 году, окончательно положил конец практикам абсолютного «сухого закона», существовавшего ещё с революционных лет. История этой реформы — не только рассказ о спирте и политике, но и зеркальное отражение социально‑экономических и культурных трансформаций молодой республики.

Предыстория: сухой закон и военный коммунизм

После Октябрьской революции и в начале Гражданской войны партийное руководство серьёзно ограничило производство и оборот спиртных напитков. Причины были очевидны: страна переживала голод, зерно требовалось для продовольствия, а не для спиртзаводов; армия и красная гвардия нуждались в дисциплине — пьяный солдат был слабее организованного войска; наконец, спиртное использовалось как предмет бартерной и спекулятивной торговли, разрушавшей экономику. В 1918 году был принят запрет на производство самогона и торговлю водкой; наказание — до 10 лет с конфискацией — должно было остановить самогоноварение и восстановить общественный порядок. Но репрессивные меры показали свою ограниченность: подпольное производство и оборот алкоголя росли.

НЭП и противоречия политического курса

К началу 1921 года политика «военного коммунизма» привела страну к экономическому истощению. НЭП — новая экономическая политика — стала попыткой оживить торговлю и промышленность через временное возвращение рыночной логики. Позиция Ленина по вопросам алкоголя оставалась осторожной: он опасался, что легализация крепкого спиртного приведёт к «откату» к капиталистическим нравам. Тем не менее уже в 1921–1923 годах под давлением практических задач началось постепенное смягчение запретов: сперва допускалось вино, затем пиво, что частично снимало ожесточённую атмосферу морализаторских запретов.

Монополия на водку: мотивы и введение (1923)

Важный переломный момент наступил в 1923 году. Государственная монополия на производство и торговлю крепкими напитками была введена как инструмент бюджетной политики. По словам Сталина и других руководителей, торговля спиртными напитками рассматривалась как «жизненно необходимый способ извлечения оборотных средств для развития индустрии собственными силами». Таким образом, алкоголь стал налогом, собранным не посредством явного побора, а через государственную торговлю.

Разрешение на продажу «наливок и настоек» крепостью до 30° (позже — до 40°) и массовое возобновление производства привели к быстрым и заметным изменениям: уже в первый день появления «сорокаградусной» очереди выстраивались с ночи, люди массово скупали новые бутылки, а магазины опустели за считанные часы. Введение «Русской горькой», «Рыковки» и её народных прозвищ — «Партийца», «Комсомольца», «Пионера» — стало символом новой эпохи.

Социальные последствия: алкоголизация, экономика и общество

Эффект на бюджет был мгновенным: приток денежных средств позволил финансировать промышленные проекты и инфраструктуру. Но цена была высокой. Алкоголизация населения быстро приобрела массовые масштабы: рабочие тратили значительную часть доходов на спиртное, дети и подростки знакомились с крепкими напитками, бытовая преступность и семейные трагедии увеличивались. Врач‑нарколог Александр Шоломович докладывал в 1926 году, что значительная часть рабочих расходует существенную долю зарплаты на спирт; отмечались случаи школьников, приходивших на занятия в состоянии опьянения.

Культурные свидетельства той эпохи — рассказы Варлама Шаламова, очерки и газетные заметки — фиксируют города, где «каждый третий прохожий был пьян», где толпы шли к витринам и ломали магазины за выпивкой. В обществе возникла двойственность: государство получало нужные ему доходы, но социальная цена роста потребления была колоссальна.

Политика двойных стандартов и народная рефлексия

Монополия и её практические проявления вызывали критику и насмешки: слухи о «Полурыковке» и «настоящей» «Рыковке» для элиты укрепляли недоверие. На фоне тотального дефицита многих товаров спиртное становилось своеобразной «валютой душевного утешения», а доступность — фактором дестабилизации бытового порядка. При этом государственная позиция носила прагматичный характер: временные меры объяснялись необходимостью финансирования индустриализации, а обещание отмены монополии откладывалось из раза в раз.

Антиалкогольные кампании и позднейшие этапы

Антиалкогольные меры повторялись в истории СССР: самые известные — кампания Горбачёва 1985 года. На этот период пришлись попытки резкого сокращения производства и розничной продажи алкоголя, введение ограничений и пропаганды трезвости. Экономические последствия для бюджета были ощутимы: дефицит доходов от спиртной торговли усугубил и без того нестабильную экономическую ситуацию, что вместе с другими факторами ускорило дестабилизацию системы. Однако и предыдущие либерализации привели к новым волнам роста потребления и социальной деградации.

Алкоголь как фактор истории

Алкоголь в России и на постсоветском пространстве — это не только вопрос морали или медицины: это мощный политический и экономический ресурс, инструмент государственной политики и одновременно индикатор общественных настроений. Как написал один современный наблюдатель, «водку можно не любить, но не учитывать её в политике — преступно». История монополии 1923 года показывает, как краткосрочные экономические выгоды могут иметь долгосрочные и непредсказуемые социальные последствия.

Выводы и уроки

1. Экономическая выгода против социальной стабильности. Государственная монополия на алкоголь принесла бюджету жизненно важные средства, но изменила поведение масс и ускорила рост зависимости.
2. Политика и культура. Легализация и реклама спиртного формировали новую массовую культуру потребления, которая отразилась в бытовой жизни и общественном сознании.
3. Непрерывность решений. Политические решения о регулировании алкоголя повторялись: запреты сменялись либерализацией, затем — ограничениями; каждая волна имела свои причины и последствия.
4. Историческая сложность. Оценивать монополию однозначно нельзя: это и способ финансирования индустриализации, и фактор усилившейся беды — алкоголизма. Историческое понимание требует взвешивания экономических потребностей и человеческих потерь.