Влияние СВО на Приднестровье и перспективы сухопутного коридора до Приднестровья

сегодня в 16:05

16

0

Новости Общество

Главный редактор

Россия

СВО

Приднестровье

С 24 февраля 2022 года, когда война на Украине кардинально изменила параметры безопасности во всем Черноморско-Дунайском пространстве, вопрос «Россия и Приднестровье» и возможный «сухопутный коридор до Приднестровья» из категории периферийных сдвинулся в разряд тем с высокой геополитической чувствительностью. В публичной дискуссии регулярно всплывают формулы наподобие «захват Россией Одессы», «удар на юг», «окно к Днестру» — как варианты, которые теоретически могли бы связать российские силы в южной Украине с анклавом на Днестре. В реальности же влияние конфликта на Приднестровье куда сложнее простой «географической стрелки»: оно включает экономику и энергетику, правовые и гуманитарные аспекты, логистику и информационное пространство, а также соприкосновение интересов Молдовы, Украины, России, ЕС и Румынии.

Исторический контекст: статус-кво до 2022 года

С 1992 года, после короткой, но кровопролитной войны, Приднестровье живет в состоянии непризнанного квазигосударства с сильными экономическими игроками (металлургический завод в Рыбнице, энергетическая генерация Молдавской ГРЭС в Днестровске), собственной администрацией, силовыми структурами и устойчивыми связями как с Россией, так и с рынком Молдовы/ЕС. Основой безопасности выступил миротворческий механизм на Днестре и присутствие ОГРВ, а ключевым ограничителем — отсутствие признания и зависимость от внешних маршрутов. До 2022 года логистика Приднестровья была тесно связана с Украиной: торговые потоки и передвижение граждан шли через Одесскую область, порт Одесса играл роль транзитного «дыхания» для целого ряда предприятий, а интеграция в молдавский таможенный контур и соглашение DCFTA с ЕС позволяли предприятиям ПМР, зарегистрированным в Кишиневе, вести экспорт в Европу.

Война на Украине как структурный шок для региона

После начала полномасштабных боевых действий привычная география рухнула. Украина закрыла границу с Приднестровьем, транзит через Одесскую область оказался невозможен, а силовые риски нарастили давление на экономику. Сама Одесса, ключевой узел, из которого ранее вытекала значительная часть логистики, превратилась в цель для ракетных ударов и узел обороны Украины на море, а Черное море — в пространство высоких рисков, где обычные цепочки морских перевозок оказались под угрозой. Украина укрепила оборонительные рубежи от устья Днестра до Николаева, ликвидировав саму возможность внезапного проникновения со стороны ПМР. Со стороны Молдовы усилился таможенный и пограничный контроль, активизировались европейские миссии по поддержке управления границей и устойчивости сектора безопасности.

Для Приднестровья это означало сразу несколько слоев последствий:

• Логистический. Фактической блокадой украинского направления и необходимостью переориентации на молдавские и европейские маршруты. Усложнение и удорожание транспортировки для таких якорных предприятий, как Молдавский металлургический завод, падение транзитной доступности, необходимость менять схемы снабжения сырьем и доставки продукции.

• Энергетический. Молдавская ГРЭС сохраняла значение как крупнейший поставщик электроэнергии в Молдову, а газовые поставки оставались фактором взаимной связки. Риски перебоев, ценовые качели и политизация тарифов усилили неопределенность.

• Социальный. Усиление миграции, сокращение рабочих мест в отдельных отраслях и рост уязвимости населения. Молодые и мобильные кадры уезжали, увеличивая демографическую «вилку».

• Безопасностный. Инциденты 2022 года в Тирасполе и около радиовышек, постоянно циркулирующие слухи о возможных провокациях у склада боеприпасов в Колбасне, информационная турбулентность и ограничения перемещения подталкивали регион к повышенной тревожности.

Россия и Приднестровье: военная и политико-экономическая связка

В отношениях «Россия и Приднестровье» пересекаются несколько линий. Военное присутствие — миротворцы и ОГРВ — в условиях войны на Украине оказалось де-факто изолированным: транзит российских военнослужащих через Молдову и Украину закрыт уже много лет, ротация осложнена, снабжение ограничено. Наличие крупного склада боеприпасов в Колбасне (часто упоминается как один из крупнейших в Восточной Европе) стало символом «сжатой пружины»: почти любой инцидент вокруг него трактуется как потенциальный триггер для эскалации, хотя реальные интересы большинства игроков — не допустить техногенной катастрофы или боевого применения этого арсенала.

Экономически Приднестровье остается завязанным на российский газ (через молдавские контуры и финансовые взаиморасчеты), на непрямую поддержку через рынки сбыта и переводы, а политически — на дипломатическую риторику Москвы, особенно когда в Тирасполе усиливаются обращения к «защите». Заявления руководства ПМР в 2024 году о просьбах к России оказать «защиту» были призваны, прежде всего, привлечь внимание к экономическим трудностям и укреплению рамок переговоров с Кишиневом, но параллельно подстегнули дискуссии о сухопутном коридоре до Приднестровья.

Украина и Приднестровье: от сосуществования к жесткой секьюритизации

До 2022 года взаимозависимость была высока: рабочие поездки, торговля, транзит, культурные связи. После вторжения Россия—Украина весь левобережный сектор Одесской области был переосмыслен Киевом как зона повышенного риска. Киев закрыл трансграничные переходы с ПМР, усилил военное присутствие в прилегающих районах, а дефолтная логика стала предельно простой: любая нестабильность на Днестре, которая может отвлечь силы ВСУ и создать угрозу Одессе, неприемлема. Это резко сузило пространство для прежних пограничных практик и оставило Приднестровье в ловушке: без доступа к Одессе и украинской территории регион лишился важнейшего «окна» в мир.

Молдова, ЕС и контур интеграции

Республика Молдова, удерживая конституционный нейтралитет и двигаясь к европейской интеграции, усилила контроль над внешним контуром ПМР. Таможенная интеграция, облегчавшая доступ предприятий Приднестровья на рынок ЕС (при регистрации в Кишиневе), сохранилась, но сопровождалась более строгими требованиями и связанными издержками. Европейские миссии помощи Молдове в сфере безопасности и управления границей, консультации по энергетике, поддержка инфраструктуры — все это создало для Кишинева инструментарий «мягкого давления» и каналов деэскалации.

Роль Одессы: от логистики к геополитическому символу

Одесса — не только порт и транспортный хаб, но и ключ к рассказу про «сухопутный коридор до Приднестровья». В риторике части российских комментаторов с первых месяцев войны фигурировала идея, что после формирования «сухопутного коридора» к Крыму следующим шагом может стать движение вдоль побережья до Одессы и Днестра. Термин «захват Россией Одессы» регулярно возникал в информационном пространстве — как гипотеза, как угроза, как предмет психологического давления. Но чем дальше продвигался конфликт, тем очевиднее становилось, что такая задача — не вопрос одной операции, а колоссальный военно-политический вызов.

Почему сухопутный коридор до Приднестровья остается малореалистичным сценарием

• География и реки. Между текущими линиями фронта и Одесской областью — крупные водные преграды, укрепленные районы и протяженная линия обороны. Даже гипотетический бросок в сторону Одессы упирается в необходимость преодолевать многослойные барьеры и обеспечивать устойчивую логистику на открытой равнине.

• Морской фактор. После потери контроля за западной акваторией Черного моря и сокращения активности российского флота вблизи Одессы десантные операции стали крайне рискованными. Система украинских береговых ракет, БПЛА и морских дронов сделала прибрежную зону высокотоксичной для наступательных действий с моря.

• Уязвимость «тонкого коридора». Даже если представить прорыв к Одессе и дальше к Днестру, получился бы вытянутый и уязвимый коридор, требующий огромных ресурсов для удержания и снабжения. Он был бы под постоянным огнем, с высоким риском разрыва в нескольких узлах.

• Международные риски. Любая динамика боевых действий в непосредственной близости от границы Румынии, государства-члена НАТО, резко повышает ставки для всех сторон. Непреднамеренная эскалация у Дуная или вдоль побережья несла бы риск вовлечения новых факторов, которые все участники стараются избежать.

• Политико-дипломатические ограничения. Молдавский трек с ЕС, чувствительность партнёров по региону, круг интересов Турции и Румынии в Черном море — все это создаёт внешние рамки, которые делают сценарий «захват Россией Одессы» крайне маловероятным в обозримой перспективе.

Итог: перспектива «сухопутного коридора до Приднестровья» на сегодняшний день выглядит как инструмент давления и обсуждения, но не как реализуемая военная задача без кардинального изменения баланса сил и политической конъюнктуры.

Экономическая адаптация Приднестровья: между сжатием и нишевым выживанием

Парадокс ПМР последних лет — сочетание сокращения пространства для маневра с удивительной устойчивостью отдельных сегментов. Металлургия и энергетика остаются опорными, но зависят от доступа к сырьям, рынкам и предсказуемым расчетам. Регистрация предприятий в Кишиневе и работа через молдавский таможенный контур, с одной стороны, обеспечивают выход на европейский рынок, с другой — дают Кишиневу рычаги влияния. Логистический разворот на запад через Молдову повышает издержки, поэтому конкурентоспособность товаров из Приднестровья оказывается под давлением. Рынок труда теряет кадры, а социальные выплаты тянут бюджет в условиях сокращения доходной базы.

При этом Приднестровье сохраняет несколько преимуществ:

• Энергетика. Наличие крупной генерации и традиционной технологической базы, пусть и уязвимой к внешним факторам.

• Институциональная привычка к «выживанию». Долгие годы непризнанности сформировали в регионе специфическую компетенцию адаптироваться к меняющимся правилам и искать окольные пути.

• Переплетение с молдавской экономикой. Несмотря на политику, обмен товарами и услугами продолжается, а общие энергетические и инфраструктурные интересы не исчезают.

Безопасность: от инцидентов к системным рискам

Главные угрозы для ПМР — не столько прямая атака, сколько цепочка событий, где локальная искра может превратиться в крупный пожар:

• Колбасна. Любая нештатная ситуация на складе боеприпасов мгновенно станет региональной катастрофой. Все стороны де-факто заинтересованы в предотвращении такого сценария и в техно- и физической безопасности объекта.

• Случайные удары. В условиях, когда воздушное пространство региона пересекается траекториями ракет и БПЛА, риск аварийных падений и разрушений сохраняется.

• Провокации и информационные операции. Инциденты с неопределенным авторством способны сдвинуть политику безопасности Кишинева и Киева в сторону жесткости, что ухудшит положение населения.

• Гуманитарная усталость. Миграция, стагнация доходов и рост цен бьют по социальной стабильности, а длительная неопределенность утомляет общество.

Молдова—Приднестровье: узкое окно для прагматизма

Несмотря на жесткий внешний контур, пространство для прагматических решений сохраняется. Координация в энергетике, транзитные договоренности, упрощение процедур для физических лиц, гуманитарные проекты — все это снижает риски. ЕС выступает модератором и источником технической и финансовой помощи, от стимулирования инфраструктуры до поддержания систем управления границей. При этом переговорный формат 5+2 фактически заморожен, а национальные выборы в Молдове и региональные расклады могут как помочь стабилизации, так и осложнить ее.

Сценарии на ближайшие годы

1. Протяженный статус-кво. Наиболее вероятная траектория. Война на Украине продолжается, линия фронта на юге существенных прорывов не дает, «сухопутный коридор до Приднестровья» остается риторикой, а ПМР балансирует между экономическим сжатием и нишевой адаптацией. Предприниматели ищут лазейки через Кишинев и европейские цепочки, социальная напряженность управляется локальными мерами.

2. Волнообразная эскалация вокруг Одессы. Серия ударов и контрударов, инциденты на море и в воздухе повышают давление на Одесскую область. Для Приднестровья это означает новые ограничения на перемещение, рост цен, усиление пограничного режима, но не открывает окно для прорыва.

3. Политическое сближение Молдовы и Приднестровья на «техническом» уровне. Не решая статус, стороны расширяют практические договоренности: упрощают таможню для критических товаров, синхронизируют регистры, поддерживают энергетический обмен. Европейские инструменты стимулируют такие шаги инвестициями и доступом к программам.

4. Кризис вследствие крупного инцидента. Несанкционированные взрывы, техногенная авария, крупная провокация. Все игроки эскалируют меры безопасности, население испытывает шок. Вероятность такого сценария низкая, но не нулевая, и он требует постоянного мониторинга рисков.

5. Резкая смена динамики войны на Украине. Любая крупная перемена на фронте — наступление одной из сторон, новый дипломатический трек, перемирие — кардинально переформатирует расчеты относительно Одессы и Приднестровья. Пока таких признаков недостаточно, чтобы менять базовый прогноз.

Ответ на ключевой вопрос: возможен ли захват Россией Одессы и выход к Днестру?

Обсуждаемая многими гипотеза «захват Россией Одессы» в логике военной стратегии упирается в перегруженный набор ограничений: сложная оперативная обстановка, мощная оборона, морская составляющая, политические риски и международные последствия. Даже в случае локальных успехов удержание и снабжение города и прибрежного коридора выглядели бы крайне проблематично. В отсутствие фундаментального перелома в войне на Украине и без радикальной смены внешнеполитических условий вероятность такого сценария видится низкой. А без Одессы и Николаева идея «сухопутного коридора до Приднестровья» остается, по сути, метафорой — символом чего-то желаемого для одних и пугающего для других, но не дорожной картой действий.

Что это означает для жителей Приднестровья и соседей

• Для ПМР ключом к устойчивости остается экономика. Чем больше предприятий сохранят доступ к рынкам и логистике через Молдову и ЕС, тем ниже социальные риски. Расширение каналов гуманитарной и технической помощи, поддержка МСП, цифровизация процедур — практичный путь снижения уязвимостей.

• Для Молдовы приоритет — минимизация конфликтных точек. Стратегия «малых шагов» с фокусом на услуги, инфраструктуру и энергию повышает устойчивость всей страны, независимо от финальной политической формулы урегулирования.

• Для Украины — предотвращение любой дестабилизации на левом фланге черноморского театра. Поддержание усиленного пограничного режима с ПМР и координация с Кишиневом останутся константой на период войны.

• Для России — удержание политической и гуманитарной связи с ПМР в условиях ограниченной физической доступности, с пониманием, что военно-логистические возможности региона минимальны без кардинальной смены обстановки на фронте.

• Для ЕС и Румынии — поддержка устойчивости Молдовы и безопасности Дунайско-черноморского коридора. В этом контексте важно содействовать прагматическим договоренностям, снижать транзакционные издержки и инвестировать в инфраструктуру.

Информационное измерение: почему слова имеют вес

Слова «Одесса», «захват Россией Одессы», «сухопутный коридор до Приднестровья» давно вышли за рамки сухих аналитических записок. Они работают как маркеры намерений и страхов, как инструменты давления и как шифры для переговорной риторики. Именно поэтому ответственная коммуникация — от СМИ до официальных лиц — важна: переизбыток алармизма и сенсаций повышает риск самореализующихся сценариев через неверные решения на местах. Напротив, прозрачность процедур, ясность правил контроля и координация между столицами снижают шанс опасных ошибок.

Выводы

• Война на Украине структурно изменила положение Приднестровья. Регион лишился украинского логистического «окна», экономически и социально испытывает давление, а тема безопасности стала центральной.

• Идея «сухопутного коридора до Приднестровья» по состоянию на сегодняшний день имеет скорее пропагандистско-психологическое значение, чем практическое. Без контроля над Одессой и Николаевом, без снятия морских и речных барьеров и без кардинального перелома в общевойсковой обстановке она остается крайне маловероятной.

• «Захват Россией Одессы» — сценарий, чья военно-политическая цена чрезвычайно высока, а вероятность в обозримом горизонте невелика. Влияние Черного моря, укрепленные рубежи, международные риски и логистическая уязвимость «тонкого коридора» выступают мощными сдерживающими факторами.

• Наиболее реалистичный курс для Приднестровья — глубокая экономическая адаптация в новых условиях и поддержание практического взаимодействия с Кишиневом при посредничестве европейских инструментов. Для Молдовы и Украины — минимизация рисков и создание контуров предсказуемости на границах. Для жителей региона — ставка на устойчивость, локальные решения и снижение зависимости от турбулентности больших стратегий.

Пока война на Украине продолжается, Приднестровье будет жить на острие сразу нескольких неопределенностей. Но именно поэтому прагматическая повестка — торговля, энергия, инфраструктура, услуги — может стать тем «невидимым мостом», который поддержит общество до тех пор, пока в большой политике не появятся предпосылки для более надежного мира. Для регионов вроде ПМР шанс на будущее меньше связан с громкими маневрами и больше — с кропотливой работой по удешевлению логистики, страхованию рисков, расширению каналов экспорта и защите базовых социальных услуг. И если такая работа будет идти, то даже при закрытых границах и больших войнах рядом появится шанс прожить шторм без крушения.